Городские сумасшедшие: Сухие

0
282

Настя Пальчикова рассказала GR о философии умеренного перфекционизма, о совмещении разных творческих профессий и, конечно, о том, как была создана и чем живет теперь группа «Сухие».

 Настя, 29 ноября у группы «Сухие» состоится концерт. Расскажи, что на нем будет?

— В этом году группе исполняется 6 лет. Мы много нового готовим. В том числе английские песни. Весь август я была в Лондоне, мы записали EP с английскими музыкантами. После Нового года у нас будет релиз в Великобритании. Но впервые мы споем английские песни в России на концерте в клубе «16 тонн».

— Ты сама пишешь песни. Было сложно делать их на английском?


— Это так случайно в моей жизни вышло, я никогда не мечтала петь на английском. В Лондоне я переживала. Я же еще сценарии пишу, у меня вся жизнь связана с языком. Я знаю, как я обращаюсь со словом. Родной язык чувствуешь затылком. Я обожаю русский язык и плюс-минус умею с ним обращаться. Английский я знаю нормально, но я боялась, что мне не хватит этого чувства «языка в затылке». А неожиданно оказалось даже легче. Из-за чужого языка появилась  иллюзия того, что можно говорить всё, что угодно. Ну знаете, когда матом на чужом языке ругаешься — ты не до конца ощущаешь запретность слов, легче их произносишь. Мне понравилось петь на английском.

— Можешь подвести какие-то итоги этих 6-ти лет?

— Самое главное, что за это время мы стали собой. Изначально группа состояла из меня и моего парня. Но когда у нас сменился состав, я поняла, что просто была влюблена, а русский рок и разрыв аорты — вообще не моя история. Я открыла для себя электронную музыку и минимал. Мы с ребятами выпустили альбом #нестесняйся. Он очень хорошо зашел на iTunes. Это ступенька в переменах, первая стадия, так сказать. Наверное, нормальные музыканты меняют название в такие моменты, создают другую группу. Но мы не были известными, такой узкий круг поклонников, так что я решила оставить как есть. Мне нравится слово «сухие».

— Сейчас тебя устраивает состав группы?

— Да, он идеальный. Все ребята — мои единомышленники. Они часто присылают мне свои треки, над которыми я издеваюсь и делаю песни.

— За это время не было желания все бросить и заняться другой деятельностью?

— Да сто раз. Еще в музыкальной школе пыталась бросить. Но от музыки невозможно свалить. Меня все время обратно втаскивает и возвращает. Я перестала сопротивляться. (улыбается)

— Ты совмещаешь написание сценариев и музыку. Как тебе это удается?

— Не знаю. Нет никакого плана. Творческие люди очень часто совмещают — художник и музыкант, режиссер и музыкант, танцор и кто угодно. Я не исключаю, что однажды сниму фильм как режиссер. Во ВГИКе нам рассказывали, что кино — коллективное искусство. Нам врали (смеется). Автор кино — это режиссер или продюсер, а сценарист им только помогает. Мне нравится, когда режиссер подминает мои тексты, снимает про свое. Но, может быть, какую-то историю мне захочется рассказать до конца, без посредников. Тогда я сама сниму. Следующий наш клип точно буду сама делать.

— Ты по натуре перфекционист?

— Страшный. Я очень требовательна к себе в первую очередь. И к людям, с которыми работаю. У меня постоянно стычки из-за этого. Мне вслух говорили: «Настя, отстань от людей, они не могут больше,  ты достала». Я вот не представляю, чтобы я, как сценарист, сказала: «о, опять работать, опять эти нелепые телодвижения». Даже если это 67-й вариант текста.  Очень мало  тех, кто может  переделывать, многих устраивает полуфабрикат. Тут нам всем, конечно, повезло с певицей Земфирой — она воспитала и оставила за собой шлейф музыкантов и звукорежиссеров, которые умеют работать. Хотя главный момент во всем этом перфекционизме —  выпускать в мир то, что несовершенно.  Иначе можно двадцать лет ничего не показывать. Когда показываешь и получаешь отклик — ты растешь.

— Как тебе кажется: какие перспективы у российского шоу-бизнеса?

— Столько странных слов в одном вопросе (смеется). Не знаю. То, что сейчас делают молодые команды, — это круто. Все разные, интересные, с очень качественным саундом.  Хочу, чтобы они стали  перспективой шоу-бизнеса. Но история в том, что у нас «форматная» тусовка и «неформатная»  по сути одинаковы. С жесткой иерархией и фейсконтролем. Пока что «Сухие» часто слышат «неформат» от одних и «мейнстрим» от других (смеется).

— К чему ты хочешь свою группу привести? Может, на конкурс «Евровидение» мечтаете поехать?

— О, нет. Теперь пришла моя очередь говорить: «Неформат» (смеется). Я расту, ищу, меняюсь.

— Хорошо, если не «Евровидение», может, на фестивалях хотели бы выступить?

— На любой хороший фестиваль с радостью поедем. И ездим. У российских фестивалей повысилась культура живого звука. Я имею в виду  — нормальное время на саундчек, не пять минут между автобусом и гримеркой. Организаторы, которые понимают,  чего требует живой звук на сцене.  Это долгий процесс. И иногда я волнуюсь, что нашей публике не особенно нужно живое звучание. Я как-то в сапсане разговорилась — мужик рядом со мной десять тысяч рублей отдал за концерт известного исполнителя, который поет по фонограмму. «И вас, — спрашиваю, — не оскорбляет, что вы такие деньги платите, а человек не поет?». «Нет, — говорит,  — классное шоу, мы его лицо прям вот так видели, прикиньте?». Но на рок-фестивалях тоже иногда страшно бывает — вроде, живой звук, а зачем?

— Где лучше публика воспринимает вашу группу?

— Я переживала за регионы. Потому что мне все время рассказывают, что регионы у нас не готовы к новой музыке. Неправда. Регионы изголодались по новому. Это было хорошо.

— В каких ты отношениях в Москвой? Тебе нравится этот город?

— Семейные у нас отношения с Москвой. И все еще любовь, представляете? После стольких лет брака мы друг по другу скучаем. Я люблю сюда возвращаться после гастролей и путешествий.

— Каков твой взгляд на повседневную жизнь?

— Если ты недоволен своей жизнью, думаешь, что с тобой происходит какая-то фигня, стоит задуматься: может, ты смотришь на чью-то чужую жизнь, а не живешь свою.

Фотограф: Вероника Аракчиева

ВАШ КОММЕНТАРИЙ

Please enter your comment!
Please enter your name here