Есть люди, которые жёстко привязаны к земле: проблемами, заботами. А есть те, кто словно прожил целую жизнь где-то далеко, например, на Марсе до того, как эта планета превратилась в бездушный камень. Мне повезло встретить такого.
Ты поцелуешь меня? Нет, тебе нельзя. И я это знаю. Это знаешь ты. Можно только сказать: «Твоя улыбка фантастическая». И ты говоришь. Я же в ответ молчу и продолжаю тонуть в твоих глазах. Что это за синева? Разве бывают глаза такого цвета?
… Я помню нашу первую встречу. Нас знакомят общие друзья. Но я заметила тебя еще до того, как нас официально представили. Да, ты заметен: твои длинные волосы, косуха. И вот ты подошёл и бросил взгляд на меня. Ты смотрел так, будто ты не из этого мира, словно видел и не видел меня одновременно. Твои глаза – это бездна, в которую неизбежно падает каждый (или только каждая?), кто заглянет.
– Кто ты? – всем естеством вопрошала я.
– Я это я. А ты?
– Уже и не знаю…
Сомнений в твоей связи с космосом, а значит, и творчеством у меня не было. Ты поёшь, играешь на гитаре, сочиняешь. О да, творческие люди всегда притягивали меня, заставляя восхищаться, но ты – нечто особенное. Я не слышу чего-то уникального в твоём голосе, я не схожу с ума от твоих песен. Но я вижу космос в твоих глазах и хочу быть рядом. Взорвите весь мир, чтобы мне никто не мешал! Чтобы я сидела напротив тебя и завороженно смотрела.
Прошёл будто бы век, и мы снова встретились. Это была чья-то свадьба, все пили-гуляли, кричали тосты, а ты сел рядом со мной:
– Вот с кем я хотел поболтать!
– Ну, давай.
Мы так и просидели вместе: ты и я в глубоких креслах огромного, празднично украшенного зала, в глубинах собственных душ. Ты рассказывал о том, что жизнь где-то за пределами нашей галактики непременно существует, что инопланетные существа посещали нас, ведь тому слишком много доказательств, а мы почему-то отказываемся в это верить. Почему же – я верю, ведь ты сидишь передо мной.
В тот день ты был странный. Мне казалось, что ты уже «улетел» (видимо, просто глотнул лишнего), но из последних сил держался за Землю. Тогда я подумала – каким дуралеем ты стал, может быть, просто разочаровался в жизни на нашей планете?
Тебе действительно было грустно, как-то тоскливо, и ты вылил эту тоску на меня. Как будто это я всё так устроила на Земле, будто бы я виновата в твоём одиночестве.
Сейчас ты другой. Я заметила это почти сразу. Спустя очередной «почти век» ты подошёл ко мне (на этот раз нас связал чей-то день рождения) и снова сел рядом.
– Здравствуй, дорогой ты мой человек! Как ты?
– Здравствуй, – улыбнулась в ответ я.
Ты стал уверенней, смелей. Годы сделали своё дело: теперь ты меньше витаешь в далёких мирах, больше размышляешь. У тебя короткие, крепкие пальцы, ты стучишь ими по столу, толкуя о Вселенной, о возможностях каждого строить свою судьбу, ежедневно творить чудеса силой собственного разума. Я киваю в такт каждому удару, но не слышу тебя. Я вижу, я чувствую, как эти пальцы скользят по моему телу, ласкают талию, спускаются к бёдрам. Твои глаза и губы слишком близко, я слышу твоё дыхание. Мне страшно оттого, что ты сейчас услышишь моё сердце: оно бьёт в набат так, что мне непонятно, почему все вокруг ещё не оглохли.
– Почему ты больше не играешь?
– Я разочаровался в музыке. Точнее, в людях, которые думают, что они понимают в ней хоть что-то.
– И что теперь?
– Теперь я останавливаю время.
– Как?
– Это легко: я фиксирую отдельные мгновения и переношу их на карточки.
– Очень подходящее для тебя дело.
– Я и тебя оставлю в памяти Вселенной, – ты кладёшь свою ладонь на мою, я вздрагиваю.
– Ты поцелуешь меня? – молча спрашиваю я.
– Нельзя. Ты же замужем.
– Ах, да…
