О, какое счастье купаться ПОСЛЕ МОРЯ, мыть под краном пальчики, выполосканные в морской воде, смывать песчинки, отковыривать по одной с щиколоток, чувствовать тело — свободное, рыбье, русалочье... Оно так прекрасно устало, оно болталось сегодня в тоннах воды – морской звездой, поплавком, медузой, травинкой. Оно сливалось с мировым океаном, было одним организмом, почти растворялось, слушало громкий прибой и тишайшие всплески. А теперь стоит в душе. И позвоночник расслаблен и изгибается плавно, как стебелек водоросли, будто все еще под водой. А уши! Уши гудят от долгих ныряний, и звуки вокруг меняют длину – голоса звучат, как в тоннеле. А кожа и песочная, и морская, нагрелась так, что чуть не потрескивает, ее хочется лизнуть, почувствовать вкус соли, а потом остудить, смыть соленый налет, чтоб снова задышала в прохладе.
Когда шла Олимпиада – 80, я была маленькая, ну ладно-хорошо, мне было 6 лет. И я запомнила, какой это был праздник и радость – спешить домой с пляжа, чтобы посмотреть трансляцию, поболеть, обсудить, окунуться. Мы тогда все время ходили на море. И впечатления смешались, объединились, превратились в цветной витраж – море, Олимпиада, лето. И вот теперь я в том же городе и в той же квартире, и снова хожу на море, и все так вспомнилось, так нахлынуло…
— Стряхни, хорошо стряхни, потопай, вытри о тряпку, не тащи песок в дом…
Когда проводишь на пляже по 5-6 часов каждый день – меняется весь быт. Морской образ жизни означает песок везде – на пятках, в волосах, в кармашках сумок, в пупке, на коврике машины, перед и далеко за порогом, на дне ванны и в мыльнице. И моешься под краном, отколупываешь песчинки по одной, трешь полотенцем, а они все равно – просачиваются. Полощешь вечером купальники, отвернешься, а песок на дне тазика с проточной водой образовал колышащееся, узорчатое, будто уже речное дно, и если из лифчика выплывет длинный листок темно-зеленой пузырчатой водоросли или из плавок выпадет ракушка – в ванной получается аквариум. Из комнаты кричат:
— Ничего не полощи сейчас! Тут начинается! Просто брось душик в таз, пусть течет. Комментатор сказал, сейчас побегут.
Тесемки купальников устремляются к краям таза и свешиваются в сторону струй, трепещут там, будто они отдельные и уплывут отсюда, когда захотят…
— Не мельтеши же ты перед экраном!
Но бегуны ещё подпрыгивают на старте, разминают ноги, примериваются, присаживаются на низкий старт и снова разгибаются. И в черно-белом телевизоре не видно, какого цвета у них майки. Но это так не важно.
— Давайте есть в большой комнате, накрывайте, не грейте даже, только порежь помидоры! Компот холодный? — Там малосольные огурцы в кастрюльке возьми. Нет, есть! Они тарелочкой прикрыты. Да, просто салфетку постели быстро…
Развешиваешь полотенца и подстилку на веревочку на балконе, а на улице — ни ветерочка, пристегиваешь купальники горячими прищепками и видишь, что твой — самый маленький и знаешь, что завтра все высохнет до хруста и все повторится: пляж, море, ветер, щекотные креветки в прибое…
— Как белые бегуны все же смешно бегают — столько суетных движений — тррррр, а будто на месте бежит! И негры! Посмотри на него: кажется, неторопливо заносит ногу, зависает и раз, раз. Иди сюда, на повторе увидишь, как красиво. Хотя выиграл не он, а другой, тоже негр. Нет, белые иногда выигрывают, но это не в их природе.
— Осторожно, тут вентилятор на полу!
Летом нарушаются домашние правила — можно сидеть на полу, лежать на сквозняке и застилать постели не атласным покрывалом, а махровым – чтобы «просто валяться» в сиесту и после пляжа.
— Пока тут прыжки в длину начались, я пойду купаться, позовёте, если что. Нет, это тоже интересно, но долго ждать, пока скажут, кто выиграл.
Когда купальники выполосканы – под струю холодной воды кладется арбуз. С улицы он теплый, а потом ледяной прямо до сердцевинки.
— Вы едите без скатерти? При чем тут Олимпиада? Вам просто лень. Как можно на полированный стол ставить тарелку? Да, вазу убери, я застелю.
— Когда идёшь с балкона — занавеску задергивай, комары же налетят. Сколько прошу сетку сделать, как будто меня одну кусают.
На пляже у меня была цель — я искала маленькие ракушки определенной формы. А придя домой, долго искала им применение и никогда не находила. Исключительно полезными в хозяйстве казались перья бакланов. Такие длинные, упругие, с неразлипающимися пушинками (перинками, ворсинками?). В них можно было засунуть пасту от шариковой ручки и писать пером, словно ты Татьяна Ларина. Ракушки и перья перебирались, осматривались и складывались в специальный пакет. Если он попадался мне зимой – накатывало чувство вины, что баклан напрасно потерял перо – валяется теперь.
Да. Как сказал поэт Эскандаров: какое у нас было море в детстве, какое у нас было детство в море… И какими мирными казались олимпиады. О спорт — ты мир!
— Корочку не выкидывай – на квас пойдет. Кстати! Квас! Ну и что, что после арбуза? Пока перерыв, несите!
И вот, через 36 лет, я хожу на море и смотрю Олимпиаду. Без кваса, окрошки, заливной рыбы (холодная, а потому летняя закуска), без скатерти, без Озерова и Маслаченко, без бабушки, но с папой. И фак с ней – с политикой. У меня олимпийское перемирие с телевизором!
Олимпиада и море – это вечные ценности и праздник, который всегда со мной.
