Материнский капитал

Где там матери и ее кастрюлям
уцелеть в перспективе,
удлиняемой жизнью сына!

Иосиф Бродский

«Страшно не то, что мы взрослые, а что взрослые – это мы»

Интернет

Наша единственная свадебная фотография, где мы с его папой стоим в ЗАГСе возле облетевшего фикуса, лежит у Гаса в портмоне в одном отделении с запасным презервативом. «Смотри, — говорит – мам, как вы из кармашка смешно выглядываете, и как бы намекаете: предохраняйся, сынок!»

Застегивает куртку и уходит. А я стою перед дверью и думаю: что это было? Уже недопустимое панибратство или доверительные отношения? Я часто так стою и думаю, и тооолько хочу дать отпрыску по мозгам, как вспоминаю советы специалистов. А там все так устрашающе.

Сейчас везде пошла тема, мол, в отношениях с детьми главное – безусловная любовь. «Не надо ничего делать специально – достаточно их ПРОСТО ЛЮБИТЬ». И конечно же «Принимать такими, какие они есть». И их взросление и их скорый вылет из гнезда сразу иметь в виду — прямо с памперсов. Еще следить за тем, чтобы не навязывать свою волю, не транслировать свои ожидания, не поучать и не давить — ведь «им и так тяжело».

А нам?

Или вот еще: «Если вы хотите узнать, как помочь своим детям, – отстаньте от них!» (Джордж Карлин) А, да?

Я читаю книги и статьи про психологию детей, детство, отношения, я даже сама их пишу. Родители во всех этих статьях – это такие болячки на теле свободной личности ребенка. И еще помехи его развитию — путаются под ногами, делают неуместные замечания и награждают комплексами.

Открываешь советы по общению, а там сплошь «не лезьте к нему с разговорами, пока он сам вас не спросит», «не делайте замечаний», «не контролируйте! Доверие ключ к вашему будущему благополучию». И описываются кошмарные последствия родительских ошибок. Плюс воспоминания звезд, цитаты из биографий и истории из жизни, где родители беззастенчиво искалечили, изуродовали, испоганили детство и продолжают портить взрослость… Полный трэш.

Все эти советы убили мою уверенность, мою веру в интуицию, сбили с толку…

Читаешь-читаешь и начинаешь думать, что оптимальный вариант – вообще не попадаться детям на глаза. Спрятаться, чтобы не навредить. Не сорваться, не спроецировать свои страхи, не ляпнуть бестактность, не нанести психотравму. Оно ведь так все отзывается, так сказывается на его будущем…

С другой стороны, говорят психологи, если родитель только кормит, одевает-обувает и сопли подтирает – это не воспитание и уж тем более не общение, а тупо «только уход». Я так поняла — только уходом занимаются самые отсталые – в эмоциональном, а, возможно, и в умственном плане родители.

И никак не могу придумать, как оставить детей в покое, чтобы уж точно не травмировать. И как разговаривать на отвлечённые темы, чтобы с моей стороны это не был «только уход». Как выражать свои эмоции, чтобы дети знали, что они у меня в принципе есть, но в то же время, чтоб потом не хотелось взять все свои слова (и вопли) обратно. Как не транслировать, не навязывать, не контролировать, не бояться. Именно потому что я их люблю – я не знаю. Люблю ПРОСТО и БЕЗУСЛОВНО.

И вот переживаешь, трясешься, говоришь не те слова, а 15-летний ребенок в ответ веско замечает: «Ты ведешь себя не по-взрослому!» А я не знаю, как это – правильно, по-взрослому, без нанесения ущерба. И рядом нет тех, кто точно знает и уверен, а есть только эти дурацкие книжки, статьи и последние исследования английских ученых. А они показывают все время разное!

И ведь это у многих так. Отцы слились, а если и на месте, то так же не знают, как не навредить (либо самоутверждаются и вредят, нисколько не боясь покалечить). Растерянность царит в рядах родителей, у них полно вопросов, на которые все отвечают по-разному. По-новому, по-старому, традиционно, неожиданно.

И как знать, на что опираться, если нет под рукой ветвистых семейных традиций, образца поведения, нет старших мужчин, дедушек-бабушек, большой семьи, большого дома… А есть только ты и твой мальчик. И уязвимость – твоя и его. И надо напоминать себе, что ты — взрослая, ты его МаДь. И это твои представления о добре и зле он впитает, и твои слова когда-нибудь станут его «внутренним голосом».

Я думала, это естественно происходит — воспитание. Что дети – это как изложение собственной жизни на чистовик. Что можно читать им хорошие книжки, целовать в макушки и попки, вдохновлять на поступки собственным примером и заразительно смеяться. Молчать о нехорошем, прятать некрасивое, не вносить в дом неполезное, а сложное разъяснять – мудро и своими словами. То есть, с одной стороны вкладывать, с другой – ограждать. И получится человек, — новый, чистый, шелковистый, твой собственный.

А оказалось, что ничего он не слышат из этого  – читай, чисти зубы, надень тапки. Зато рождается с целым набором уже готовых склонностей, предпочтений, антипатий, талантов, ужимок, со страхом воды или высоты, способностям к языкам и тягой к женскому полу. И где-то глубоко внутри у него уже записан и ваш развод, и развод бабушки с дедушкой, и может даже гибель прадедушки в застенках ЧК.

И не хочет он книжки и все, что ты считаешь хорошим, – не хочет. И ты ничего не можешь с этим поделать. Он хочет смотреть обзоры игр на youtube, следить за видеоблогами, которые ведут 18-летние миллионеры. А рубашку, которая тебе нравится, не наденет ни за какие коврижки. Зато все время будет есть чипсы, резиновый мармелад, жвачки, пить колу – короче, все с добавками, чуть ли не ядовитыми. Молчать? Втирать про здоровое питание? Показывать собственным примером? Показываю. Съедает мое здоровое, выходит и покупает все остальное.

Как его оградить, если весь внешний мир набит рекламой пищевых добавок – яркой, красивой, со звездами футбола. А еще это, мое любимое — «Ограничивайте его пребывание в сети». Да у них в школе вай-фай!

Коллизии — «Отцы и дети» отдыхают. «Надо просто любить». Прекрасно.

Думаю, ладно, отпускаю ситуацию, доверяю и не буду одной из этих мамочек у которых сЫночки. «СЫночка моя! Ты съел бутербродик? А носочки в ботиночки поднадел?» Решила не класть всю себя на алтарь служения детям, чтоб они потом не говорили, что мать «растила нас изо всех сил, так как личная жизнь у нее не сложилась». Окей. У меня много дел, отношений, ИНТЕРЕСОВ и задач помимо заботы о детях. И взросление сына я стараюсь принять.

Я над этим работаю и понимаю, что принять его невозможно. Но можно сделать вид, что принимаешь. Видимо, хорошие мамы делают вид талантливо, плохие говорят: «почему я должна?»  и дают подзатыльник. Я пока посередине.

Ну не могу я талантливо отреагировать на его одобрительное: «у Маши попа как орех. Да же?». (Варианты реакции: 1.«И то правда»; 2.«Женское тело – это храм, и сравнение с орехом мне не нравится»; 3. Просто любить)

И не могу талантливо промолчать, когда нахожу сигареты (нет, не специально шарю по карманам, просто натыкаюсь). Я сначала ору: как? Ты куришь? Как ты можешь? Потом вспоминаю, что надо говорить о своих чувствах, а не о его моральных качествах, путаюсь, не могу сформулировать «я-высказывание» (по Гиппенрейтер) и в результате заканчиваю чем-то средним: «Ты хоть понимаешь, как глупо я себя чувствую?»

И это риторический вопрос, потому что ясно, что не понимает.

Или вот он взял и неожиданно напился. Может, только для меня неожиданно. Причем на дне рождения моего друга, а его старшего товарища. Мужчины в компании смелись над моей растерянностью, просили даже не сметь ругаться и нервничать, очень смешно вспоминали, как кто в первый раз пил, пьянел и попадался родителям. Всем было очень весело. На следующий день звонили вдогонку и спрашивали: «Ты же не пыталась его воспитывать, когда он проснулся?»  «Дай ему повзрослеть!», «Ему нужна нормальная мужская встряска!» Они были на его стороне. И предполагали, что я представляю вражеский женский лагерь.

Ну я промолчала.

А то одно неверное слово, и вот ты уже мать-погубительница.

А потом он вернулся с новогодних гастролей и прямо с порога побежал смотреть, какие подарки Дед Мороз или кто угодно положил ему под елочку. Ну натурально! Прямо с вокзала, прямо в ботинках. А Дед Мороз ничего не положил, потому что он же думал, что мальчик вырос и больше заинтересован в наличных, чем в перевязанной ленточкой коробочке под елкой. Я переоценила его взрослость.

А еще было так. Вышла из душа, ночь, все спят, тишина, добралась до кровати, — и тоооолько собралась упасть, как — раз, и снизу кто-то хватает меня за ногу! Сердце в пятку, а это не кто-то, а взрослый сын, который в целом доволен операцией, но вылезая из-под кровати, высказывает и нарекания: «Че ты так долго из ванны не шла? Я тут час лежал, чуть не заснул». Чтобы схватить меня за ногу.

А я вообще думала, мы с ним в данный момент не разговариваем — не помню из-за чего, кажется из-за сидения «в телефоне» за обеденным столом.

Естественно, потом полночи не спала от испуга и всяких мыслей. Как же так исхитриться – и отпускать, признавать его взрослость, поддерживать мужчинкость, позволить наделать ошибок, набить свои шишки и тут же класть подарки под елку, помня, что он ребенок? Как разговаривать – чтоб не читать нравоучений и не впадать в панибратство, не курить с ним на лестнице… И как не делать замечания в грубой саркастической форме, а разговаривать уверенно, спокойно, авторитетно и «повторять все только один раз» (по Лабковскому). А еще лучше так «уметь себя поставить», чтоб «я только взгляну» — а все уже знают, что где-то облажались, и бегут исправлять. И как никогда не спрашивать об уроках, оценках, «о чем ты только думаешь», «от этого зависит твое будущее, а ты…» А в особо поворотных моментах уметь сформулировать, чтоб он потом своим внукам рассказывал: «на всю жизнь я запомнил, как мать мне сказала»… А пока как перестать чувствовать себя, будто на экзамене, и самой больше всего на свете не бояться налажать?

В 16 главная эмоция – ожидание, большие надежды, предвкушение подарков. Как будто жизнь – это грандиозный день рождения, который кто-то для него втайне готовит, придумывает сюрпризы. Мам, а какой будет торт? А свечи? А салют будет? И главное – кто придет в гости? Уже говорить, что я хочу?

Ну, на День Рождения ты еще сможешь ему что-то предложить… А дальше?

Дальше жизнь.

Сэлинджер придумал этот образ «стеречь ребят над пропастью во ржи».

«Маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. Тысячи малышей, и кругом — ни души, ни одного взрослого, кроме меня. А я стою на самом краю скалы, над пропастью, понимаешь? И мое дело — ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть…» Он хотел их ловить.

Мне кажется, материнство – это оно и есть. Сидеть над пропастью, стараться не свалиться туда самой, и если он бежит к пропасти, знать, что его единственный ловец над пропастью – это лично ты. И у тебя самой нет ловцов, есть только советчики.

А сколько не читай умных книжек с правилами, сколько не обещай себе не материться – с самыми близкими людьми в самые важные моменты — эмоции бьют по шарам, и все пропало. Особенно с детьми. Чаще всего. Почти всегда. Потому что эти люди – самые близкие, ты их любишь, а любовь – это, черт побери, чувство! А я всего лишь человек.