Наш самый главный страх – это наши мечты. Не сам факт того, что мы бросим нелюбимую работу, распрощаемся с образом жизни, который давно надоел, или разорвем отношения с мужчиной, с которым не то что спать – «доширак» вдвоем есть, и то уже не о чем. Нет, не это – мы, слава богу, давно научились говорить «нет». Отказывать людям и событиям в жизни, которые не доставляют нам самим никакого удовольствия.
Правда, за постоянной борьбой с ненужным и неприятным как-то подзабыли о, собственно, удовольствии. Что нам вообще нравится? Что мы по-настоящему любим? Чего хотим?
Однажды я работала в крупной компании – отвечала за тексты, которые никто не читал, о продукте, на который всем было, по большому счёту, плевать. Каждый день я приходила на работу, включала компьютер, заваривала чай или кофе, работала. Через пару часов меня накрывало. Я смотрела на часы и считала: сколько осталось до конца рабочего дня. Я плесневела от скуки.
Где-то через год я поймала себя на том, что смотрю на часы с ужасом – потому что, оказывается, прошел почти целый хренов год, мой личный год, который я потратила ни на что! Ну, только получала зарплату – довольно большую, но за эти 12 месяцев она меня ни разу по-настоящему не обрадовала.
Я уволилась и стала думать, куда дальше. Нельзя сказать, чтобы у меня было много времени на раздумья – с квартирой в аренду и прочими ежемесячными выплатами не очень-то рассидишься на заднице в поисках себя. Я стала методично перебирать в памяти год за годом. Вспоминать, что мне нравилось раньше.
Оказалось, все эти годы я не делала ничего откровенно мне неприятного. Меня никто не притеснял, у меня не было необходимости заниматься тем, что мне совсем уж поперек горла, жить с тем, кого не люблю, потому что так сложились обстоятельства, или там, где не хочу жить, потому что финансовые обязательства.
Но и ничего приятного я не делала тоже. Ничего приятного мне. Я закончила университет, потому что поступила на бюджетное отделение. На втором курсе я поняла, что это не образование, а насмешка, но не бросила, потому что не хотела расстраивать маму. Я работала начальником отдела, потому что нужно было делать карьеру, и потому что если ты ее не делаешь – ты лузер.
Однажды моя знакомая искала себе в департамент сотрудницу. Знакомой было 26, в объявлении она указала, что человек требуется «не старше 27 лет».
— А почему не старше? – спросила я. Что случается с теми, кому 27 – они превращаются в старперов? В тыкву?
— Потому что в 27 люди уже сами кого-нибудь нанимают, — сказала знакомая, и эту фразу я бережно храню уже лет пять. Время от времени, когда мне кажется, что я снова пытаюсь жить не свою жизнь, я ее достаю, сдуваю пыль и любуюсь.
Тем, как общественное мнение сворачивает людям головы, а люди потом сами сворачивают не туда. Я руководила отделом уже в 25, а потом в 27 и 30. Как сейчас понимаю, очень зря. Потому что на самом деле я ненавижу руководить. Я люблю писать тексты, а командовать и определять, каким курсом всем дальше идти – наоборот, не люблю.
Но в российском обществе быть рядовым сотрудником – быть им долгие годы, а не только сразу после института – это почти то же самое, что быть лохом. Я и не хотела быть лохом (ну, а кто хочет?). И не была. Я просто была несчастлива, не только на работе – вообще.
Когда долго не делаешь того, что тебе интересно, заменяя его тем, что тебе «никак» или «нормально», атрофируется вкус к жизни. Она просто проходит, а ты этого почти не замечаешь.
Я встретила знакомого, с которым мы не виделись лет десять. Все это время он жил в Штатах – переехал туда вслед за женой и детьми. Жена давно мечтала о том, что пазл сложится именно так, выиграла грин-кард, он уехал вместе с семьей. Говорит, работал на работе. Учил язык. Куда-то ездил. Новых друзей не завел, со старыми регулярно общается, слава богу, есть интернет, хотя скайп – это, конечно, не то. Словом, чувак десять лет был умеренно несчастлив.
— Может, тебе вернуться? – спрашиваю.
Возвращаться знакомый не собирается. Как вернуться? Это же признать поражение. Бросить все, что десять лет строил, к чему стремился, и опять начать сначала? Кто же так делает?
Но ведь ты, говорю, за десять лет ни хрена не построил. Вообще ни хрена! Эти десять лет просто прошли. Ты мог бы каждый день гулять по любимым улицам, мог писать музыку, мог по пятницам выпивать в баре с людьми, которых знаешь лет по 20 – да, это не бог весть что, но кто сказал, что счастье измеряется в «бог весть что»?!
Моя подруга возглавляла департамент пиара в одной из телекомпаний. За три года нелюбимая работа и интриги довели ее практически до депрессии. Она уволилась и уехала в родной город – маленький дагестанский город, и открыла там кондитерскую.
— Я всю жизнь мечтала печь булки, – рассказывала она мне через пару месяцев. – Не карьеру делать, а торты.
Через полгода торты подруги вышли в топ ее родного городка. А за тортом «Павлова» приезжали и из соседних. Кондитерский бизнес стоил подруге нервов, интриги тоже были, да все было, но ей все равно все нравилось.
— Понимаешь, я вот утром смотрю в окно – а в окно видно море. Оказалось, мне надо было каждый день видеть море.
Мы сидим в кафе на Патриарших в будний день. Я давно никем не руковожу, а пишу тексты о людях, подруга на пару дней прилетела в Москву. Говорит, что не очень-то скучала – я ей верю.
Когда выбираешь не то, что правильно, не то, что принято, или не расстроит маму, или то, о чем люди не скажут (тм), или что делают все люди старше 27-ми. Не это, а то, что сама очень хочешь выбирать каждый день – вот тогда некогда скучать. Потому что живёшь.
