Писатель и журналист Михаил Идов представил в Москве новый сериал о 60-х годах – «Оптимисты», который стартует на телеканале «Россия 1» уже 24 апреля.Кроме работы над сценарием, он записал ещё и целый альбом песен к этому сериалу. В интервью GR Михаил рассказывает, как в работе над одним проектом ему удалось совместить два вида творческой деятельности.
— Михаил, мой первый вопрос, конечно, о новом сериале «Оптимисты». Правильно ли я понимаю, что вы выступаете в этом проекте как автор сценария и композитор?
— Скорее, ведущий сценарист. Соавтором идеи был Михаил Шприц, а сам сериал мы писали с Леной Ваниной и Лили Идовой — тем же составом, которым писали сериал «Лондонград» в 2015 году. Плюс к нам присоединился актер и сценарист Евгений Морозов, который в «Лондонграде» играл Олега. Активная фаза написания заняла примерно полтора года, а всего работа велась урывками с 2010 года. То есть я около 6 лет жил с этим проектом. Так получилось, что параллельно самому сценарию я начал писать музыку к нему в стиле 60-х. Правильнее будет сказать, что я являюсь здесь «автором песен» (хотя несколько инструментальных тем моих тоже вошли в сериал, включая главную тему для титров). У нас есть прекрасный композитор Анна Друбич, которая написала более симфоническую инструментальную музыку почти на весь сериал, а все более песенное принадлежит мне. Сегодня вышел альбом «Оптимисты», который является как бы саундтреком к сериалу, но многие песни звучат немного в отличных от сериала версиях.
В мире сериала существует группа «Трио Прибой», такая выдуманная советская сёрф-рок-группа, которых мы часто видим на сцене в ресторане, в который ходят главные герои. Репертуар этой группы состоит из инструментальных версий всех песен, которые вы слышите в альбоме, включая песню «А я тебя нет», которую поет Ёлка в сингле. В самом сериале ее исполняет одна из актрис, Маргарита Адаева.
— Мы ее слышим в трейлере как раз?
— Нет, там все сложно, мы запутаем читателей (улыбается). В трейлере вы слышите версию Ёлки, а видите актрису Евгению Брик, которая на самом деле в этот момент поет совсем другую песню: «Звезды в кондукторской сумке». Это, кстати, единственный кавер на альбоме. Песня действительно того времени. Она является этакой музыкальной темой персонажа Брик. Я специально постарался сплести мир сериала и мир саундтрека максимально причудливым образом.
Вплоть до того, что актеры сериала исполняют некоторые песни от лица как бы своих персонажей, но не совсем. Например Риналь Мухаметов и Маргарита Адаева, которые играют пару наивных влюбленных, поют дуэт, который называется «Не знаю» в альбоме, но он спет от лица Маргариты и Риналя, а не Аркадия Голуба и Клавы Моршановой, как зовут их персонажей. И чтобы запутать людей окончательно, музыканты, которые в кадре играют музыкантов «Трио Прибой» – это Даниил Шейк и Ярослав Тимофеев, которые играют сами себя. Чтобы все было еще сложнее, Даня в кадре играет на барабанах, а в записи играет на басу.
То есть сериал и саундтрек к нему — это такие братские продукты, которые не полностью совпадают друг с другом. Это не просто сборник хитов того времени в новых перепевках. Это альбом оригинальной музыки, оригинальных песен, который из-за моего уникального двойного положения (автор сценария и композитор) еще и как-то максимально вживлен в мир сериала.
— А почему вы решили сделать такую сильную музыкальную программу к этому сериалу?
— Начало 60-х годов – это абсолютно переломный момент для музыки. Это ровно тот момент, когда музыка стала занимать огромное социально-политическое значение в жизни людей, в первую очередь, молодежи. Когда рок-н-ролл превратился в поколенческую вещь, которая отделяет поколение наших более молодых персонажей от поколения более старших. Даже тех, которые буквально на 10 лет старше их. На мой взгляд, главный вид искусства 60-х – это музыка, поэтому сделать сериал про 60-е, не исследуя очень серьезно музыку, практически невозможно. Что важно, действия происходят в шестидесятом году, с мая по октябрь. 60-й год довольно специфический.
Это время еще до «Битлз», и мир все-таки слушает еще не совсем рок-н-ролл. Рок-н-ролл, конечно, существует, в том числе и сёрф-рок, который мы используем как лейтмотив во всем альбоме, начиная от главной темы, которая сделана узнаваемой в стиле групп «The Shadows» и «The Ventures», но, тем не менее, самой продаваемой пластинкой 60-го года была инструментальная сюита «Theme from a Summer Place» – дачная тема из фильма, который вышел в том году. Это музыка родителей, но не молодых людей. Музыка звучит так, как будто она была записана в 40-е или в 30-е или даже в 20-е годы.
В качестве аллюзии на нее у нас существует вальс, вдохновленный этой песней, которая называется «Theme from a Winter Place» (смеется). Мы всегда на грани, это жутко сложный вызов для современного сонграйтера, потому что после 62-го года примерно понятно, как писать, потому что «Битлз» настолько все изменили, модернизировали мелодику и ритмику, поэтому после них легче имитировать музыку. А когда ты работаешь с 60-м годом, то ты все-таки одной ногой должен находиться в мире биг-бэнда, в мире Синатры, в мире джазовых аккордов. У нас этого не так много, но мне обязательно нужно было иметь это в виду, что мы еще не совсем в эпохе максимального рок-н-ролла.
— Для вас этот проект, где музыка так плотно сплетена с кино, – первый большой опыт, верно?
— Это скорее кульминация того, к чему я шел всю сознательную жизнь, потому что какие-то попытки это совместить существовали. Я же в принципе неудавшийся музыкант, пять лет – с 2003 по 2008 – я занимался практически только музыкой, у меня была группа в Нью-Йорке, которая выпустила два альбома, мы ездили в турне, даже в Россию приезжали в какой-то момент.
Но потом, когда это не принесло особенных плодов даже не в финансовом, а эмоциональном плане, то есть, когда на сотом концерте было людей столько же, сколько на втором, а параллельно с этим начали сильно развиваться литературно-журналистские стороны моей деятельности, то я сконцентрировался на этом. Но для меня тема музыки не была закрыта, мне всегда хотелось вернуться к этому.
Я предпринимал несколько попыток, в сериале «Лондонград» звучит 5 или 6 моих песен, но это просто песни моих предыдущих групп, не написанные специально для сериала. Одна из моих песен, из другого моего электро-поп-проекта, который называется «Friends of the Oval», звучит в фильме Романа Волобуева «Холодный фронт». Но здесь я с самого начала знал, что параллельно пишу сценарий и музыку.
— Ну а по итогу вы довольны своей работой?
— Конечно, я, как один из авторов сериала, очень волнуюсь, как все будет воспринято, но невероятно горд музыкой, которую нам получилось сделать. Это не только моя заслуга, мне несказанно повезло, что Ёлка – моя любимая российская поп-певица на данный момент, просто моментально отреагировала, когда ей прислали эту песню, и в течение пары недель записала свою версию и снялась у нас в клипе. Для меня игра на этом поле в высшей лиге российской поп-музыки невероятно лестна, очень приятна.
Игорь Григорьев, который великолепно спел, Даня Шейк, который взял на себя вокальные функции в самой задорной песне и, конечно, Женя Брик, которая еще в «Стилягах» прекрасно исполнила «Скованные одной цепью» «Наутилуса», поет незаслуженно забытый, почти джазовый стандарт «Звезды в кондукторской сумке», которому мы попытались дать вторую жизнь. И Антон Шохирев, который на барабанах играл, и Ярослав Тимофеев, который сыграл все клавишные партии и занимался оркестровыми аранжировками. Мне кажется, все очень вложились в этот проект.
— А как проходил подбор музыкантов? Вы отталкивались от занятости артистов или может быть от дружеских связей?
— С Ярославом и Даней у меня есть параллельный проект, который выпустил EP моих англоязычных песен, более электронных, в прошлом году. Они привели Антона, с которым Даня работал в качестве Daniel Shake, а остальные исполнители как-то нанизывались на этот костяк, включая Македонский симфонический оркестр, куда нам удалось «присоседиться» с помощью Анны Друбич: она записывала куски симфонической музыки для сериала, и мы быстренько за несколько часов записали партии для пяти наших песен.
Вы не представляете, какой это фантастический наркотик – слышать, как твоя гитара или твой голос соседствует со звуком полного симфонического оркестра. Я понимаю, почему люди начинают сходить с ума на этой основе. Это прямо опасная штука, из такого не выбраться. Для своего собственного проекта это было бы гигантоманией, но для «Оптимистов», который выдержан в большом голливудском стиле, присутствие оркестра было очень важным, потому что в 60-м году мы еще находимся в эпохе больших оркестров.
— Немного отходя от этой темы, хотела бы поговорить о фильме про Виктора Цоя, который вы собираетесь снимать. Расскажите, что это за идея?
— Я и Лили, моя жена, написали сценарий к следующему фильму прекрасного режиссера Кирилла Серебренникова, который, если звезды сойдутся, будут снимать этим летом. Это фильм, у которого пока нет официального названия, посвященный юности Виктора Цоя. Это один год из жизни молодого Виктора Цоя, от момента, когда он несмело показывает свои первые песни Майку Науменко и Борису Гребенщикову, до записи первого альбома «45». То есть это не байопик в традиционном смысле слова. Во-первых, это фильм про любовь, а во-вторых, это фильм про уникальную ленинградскую субкультуру начала 80-х годов. Это кино про обычный любовный треугольник между очень необычными людьми.
— Наша рубрика называется «Городские сумасшедшие», не могу не задать вопрос о городах. Вы живете в одном городе, работаете в другом. Расскажите о своих отношениях с Москвой.
— Честно вынужден признать, что мое отношение к Москве лучше всего иллюстрирует тот факт, что я живу в Берлине. Я честно пытался полюбить этот город, тем более, что я прожил здесь 3 года в самых привилегированных условиях, которые здесь только можно представить, и тем не менее, что-то не сработало. Я все-таки человек с петербуржскими семейными корнями, что очень важно для меня. Кстати, мои питерские родственники жили до и во время войны по адресу Рубинштейна, дом 6, строго напротив того места, где потом располагался Ленинградский рок-клуб. То есть первый план первой сцены в сценарии о Цое — улица Рубинштейна — включает в себя дом, в котором моя бабушка переживала блокаду. Меня очень много связывает с этим городом и, конечно, с Ригой, городом, где я родился и вырос. К сожалению, не сложилось с Москвой, хотя тут самые лучшие мои друзья и самые интересные мои проекты. Поэтому на данный момент, несмотря на американский паспорт, я стараюсь не находиться больше чем в 2–х часах лёта от Москвы и все время сюда приезжаю. Но этот город для меня значит чуть меньше, чем Нью-Йорк, Берлин, Рига или Питер.
— По каким критериям вы судите? Ведь Нью-Йорк и Берлин – это тоже мегаполисы с ритмом, культурой, системой?
— Мне трудно это объяснить, просто что-то не сложилось. Как с женщиной – решили остаться друзьями (улыбается).
— Есть еще вопрос, который мы задаем всем гостям нашей рубрики. Каков ваш взгляд на повседневную жизнь?
— Возможно, это банально, но я очень рано, лет в 13 поставил себе цель заниматься только тем, что мне интересно в этой жизни — и пока, поразительным образом, мне это удавалось. Особенно, когда удается писать в тандеме со своей женой и с одной из лучших моих подруг, работать с режиссерами калибра Алексея Попогребского, который за годы работы над «Оптимистами» также стал одним из самых близких моих друзей в Москве. Я бы не хотел забывать, какая это огромная, фантастическая привилегия, и ни в коем случае не воспринимать это как должное, а просто помнить, что большая часть людей в мире так не живёт. И наименьшее, что я могу сделать в данном случае – это хотя бы быть ежедневно благодарным и осознавать привилегию, которая за этим стоит.
Фотограф: Аракчиева Вероника
За предоставленный интерьер выражаем благодарность Big Bite Cafe.
