Их ярким стартом стало выступление на разогреве у Ланы Дель Рей несколько лет назад. Что происходит в коллективе сейчас, каких высот они достигли за это время, и что ждет их впереди — рассказывает лидер группы Егор Бердников.
— Егор, сейчас немного молодых команд, выступающих в стиле поп-рок. Вы ведь так себя позиционируете?
— Мне сложно охарактеризовать наш стиль. Я бы сказал, что это дрим-поп и немного фолка, не думаю, что это поп-рок.
— Расскажи о разогреве на концерте Ланы Дель Рей, реально ли был этот отбор?
— Что касается самой истории, то не было никакого чуда, как я полагаю, отбор был, но выбирала, естественно, не она, а ее менеджмент. Им передали какое-то количество дисков, в том числе и наш, из которых они должны были выбрать. Насколько я знаю, включая нас, было четыре артиста. Выбор был совершенно естественным, без всякого нажима, это дело случая и я считаю, что нам просто повезло. Тот факт, что диск вообще попал к ним в руки – это везение, умноженное на настойчивость.
После того, как вышел наш первый альбом, мы отыграли его презентацию на концерте в клубе «16 тонн», там были люди, которым очень понравилась наша музыка. По счастливому стечению обстоятельств, они были знакомы с музыкальным продюсером Матвеем Аничкиным, каким-то образом эти ребята передали ему наш диск. Послушав его, он сказал, что мы очень талантливые, молодые и классные, и что хотел бы с нами поработать. Для начала, он предложил поучаствовать в отборе на разогрев Ланы.
К сожалению, поработать нам с ним не удалось в силу творческих разногласий. Он хороший человек и полностью разрушил мое стереотипное представление о людях из шоу-бизнеса — оказался обычным чуваком, который слушает рок-н-ролл, и с которым приятно общаться. К тому же, он оказался настоящим джентльменом и сдержал свое обещание помочь передать наш диск на отбор. Признаться честно, мы устали отвечать на вопросы о Лане Дель Рей (улыбается).
— У вас уже есть своя аудитория?
— Да, мы крадем понемногу у других.
— У кого, например? Вы играете на разогревах?
— Последний раз мы это сделали на концерте Джерарда Уэя, в другой раз на концертах The Neighbourhood. У нас были хорошие разогревы, которые прошли очень успешно, после чего мы убедились, что основная проблема нашей группы заключается в том, что о нас никто не знает. Как только люди слышат наши песни или еще лучше, когда они попадают на концерт, все получается само собой, и мы им нравимся.
— Сколько существует ваша группа?
— Первый свой альбом мы выпустили в январе 2013 года, можно с этого момента считать.
— Как поменялись жизнь группы, видение на музыку, стиль и направление с начала создания и по сей день? Менялся ли состав?
— У всех нас были другие коллективы до того, как появилась группа «Hospital». Все участники, кроме барабанщика, приехали с Дальнего Востока. Мы старые друзья, играли в группах «по соседству», какое-то время выступали здесь, выпускали альбомы на русском языке, потом нам это надоело, показалось, что это скучно всем, к тому же, намного дешевле было играть вместе, поэтому мы решили объединить усилия и сразу записали альбом. Мы не выпускали по песенке, а заперлись в студии, сочинили альбом, записали его и вышли с уже готовым материалом.
Следующие два года мы его обкатывали, учились играть нормально, пытались наладить контакт с аудиторией. Раньше мы предпочитали такую музыку, когда можно было гитару об сцену разбить, концерты обычно заканчивались трешем, угаром, разбитыми инструментами и всякой подростковой фигней, а потом мы решили, что нам интересно делать более тонкую музыку. Мы решили поработать над тем, что нас бы зацепило, будь мы слушателями своей же музыки, поэтому вспомнили корни, подумали о Beatles, 80-х годах, различном фанке и записали первую пластинку, которая получилась как мозаика – взяли немного того, немного другого, потом все это слепили. Мы были неопытными, хотели одновременно в трендовую волну попасть, чтобы нас заметили, но при этом сделать так, чтобы этот альбом не был как у всех.
К созданию нового альбома мы пришли уже с определенным багажом, в котором окончательно определили для себя, что это должна быть очень вдохновляющая, мечтательная, немного печальная музыка. Мы хотели создать альбом, в котором каждая песня стала бы саундтреком к отдельно взятой человеческой жизни, и сделали, как нам кажется, его именно таким. С одной стороны – это очень личное, с другой – понятно каждому. Исключение составляют люди, которые не понимают английского языка. Хотя я всегда слушал англоязычную музыку, и меня никогда не напрягало, что я не понимаю текстов. Мне кажется, что музыка – это та форма искусства, которая действует на эмоциональном уровне. Не люблю кухонно-социальные тексты, присущие русскому року. Искусство должно оставаться искусством.
— То есть, искусство в музыке для вас должно выражаться в текстах о любви, отношениях, высоких эмоциях, не связанных с социально-политической сферой?
— Для меня — да. Музыка – это, прежде всего, мироощущение. Мне кажется, и так у людей достаточно своих проблем, чтобы навязывать им свою точку зрения через музыку. Hospital – это как раз тот случай, когда ты включаешь альбом, чтобы излечиться. Это хороший повод забыть о том, что происходит в мире. Возможно, это эскапизм, но меня это не обламывает.
— На данный момент удалось ли вам найти свою верную аудиторию?
— Точно могу сказать, что за последние два года аудитории достаточно прибавилось, чтобы я не чувствовал, что играю в пустом зале. Когда мы только приехали в Москву, на наших концертах было по четыре человека, из которых две наши подружки, уборщица и еще кто-нибудь (улыбается). Мне одинаково комфортно играть и в большом, и в маленьком зале.
Когда мы играем в клубе, я воспринимаю всех слушателей как своих друзей, потому что эти люди разделяют с тобой часть тебя самого и твою музыку, я чувствую огромную ответственность и при этом благодарность за то, что они есть. Ведь мы очень долго к этому шли. Мне хочется верить, что мы друг друга заслуживаем, что они получат кайф, и мы тоже получим удовольствие от выступления. Концерт – это как любовь, он делится только на двоих. Ты не можешь выйти и отдавать, ничего не получая, иначе тебе нечего будет отдавать, и наоборот. Это взаимный обмен энергией.
— Когда ждать вашего концерта, какие планы на ближайшее будущее касательно творчества?
— Скоро состоится два сольных концерта 24 октября в Питере в «Биржа Бар» и 25 октября в клубе «16 тонн» в Москве. Работаем над клипом, не знаю, что из этого получится, потому что мы все делаем дешево и безнадежно сердито (смеется).
— Правильно ли я понимаю, что каждый из участников группы имеет основное место работы и ни для одного из вас группа не главная деятельность?
— В том-то и дело, что в нашем сознании, музыка – наша основная деятельность, но чтобы ее поддерживать, нам приходится работать. Потому что у нас нет лейбла и значительных вложений в наш проект, мы независимая группа, так работают почти все сейчас. Поэтому нам приходится работать.
— Чем занимаетесь, если не секрет?
— Я редактор новостей, у остальных ребят профессии посерьезнее. Андрей и Леша — инженеры, они делают что-то, в чем я совершенно не разбираюсь (улыбается). Вова получил образование в области робототехники, думаю, что он когда-нибудь построит что-то типа трансформера (смеется).
— Как вам удается собираться вместе, совмещать работу и творчество, как получается все успевать?
— Что касается меня, то я выстраиваю свой рабочий процесс таким образом, чтобы 50% времени получалось уделять только группе. Мне кажется, что все сойдут с ума, если бросят музыку и будут заниматься только работой. Репетируем мы по вечерам. Я не могу представить себе жизнь без музыки, что мне придется просто ходить в офис, это мое дело и моя работа, пусть она пока и не приносит дохода. Когда у тебя есть свое дело, как бы ни было, ты должен делать его до конца, пока есть силы.
— В одном интервью ты говорил, что хочешь создать говорящий вибратор, эта идея все еще не покинула тебя?
— Да, это была моя идея стартапа (смеется). Но потом мне сказали, что есть уже нечто похожее, хотя мне кажется, что его изобрели после того, как я это придумал. Я мог бы заработать миллионы.
— Как вам с ребятами в Москве, сложно? Чувствуется ли конкуренция?
— Мы живем здесь уже 9 лет, и за такой срок Москва стала для нас вторым домом. Мне кажется, что я застрял где-то посередине, и сам уже точно не знаю, где мой дом. Во всяком случае, не испытываю никакого дискомфорта, находясь здесь.
— Возникает ли когда-нибудь желание вернуться на родину, туда, где спокойно и нет этого бешеного ритма?
— Такие мысли возникают у меня раз в полгода все эти 9 лет. Но дело в том, что вернувшись обратно, в скором времени поймешь, что не можешь там больше находиться, потому что вся жизнь теперь здесь. Это накладывает отпечаток вселенской тоски. Идешь и думаешь: «я несчастный поэт без дома…», а потом пишешь об этом песню (улыбается).
— Есть ли какие-то амбициозные планы и мечта, связанная с группой? Какова цель?
— Лет 5 назад, я думал, что сыграть на Стадионе Уэмбли в качестве хэдлайнера для меня – Эверест, сейчас каждое выступление в клубе — это маленький Эверест. Мечта остается мечтой всегда, она живет в тебе и это единственное, что заставляет двигаться дальше и что-то делать. Но когда тебе 20 лет, мечта – это навязчивая идея, то, что сводит тебя с ума, сейчас я стараюсь более трезво оценивать ситуацию, появилось больше просчета. Начинаешь понимать, что музыка – серьезная работа, система, мне нравится двигаться в этом направлении. Большая цель разбилась на множество маленьких, и мы их покоряем шаг за шагом.
— Каков твой взгляд на повседневную жизнь?
— У меня нет серьезных философских концепций на этот счет. Я свою жизнь вижу как дорогу и иду по ней. Когда она предлагает мне повороты, поворачиваю туда, куда, как мне кажется, повернуть правильно. Пока это работает и мне это нравится.
Фотограф: Аракчиева Вероника
