Мэнди Лэн Кэтрон преподавала в Университете Британской Колумбии и писала книги. Разочаровавшись в романтической любви, она прибегла к помощи науки. И поставила на себе эксперимент, позволяющий влюбиться по собственному желанию.
Мэнди Кэтрон предупреждает: конечно, настоящие отношения складываются из более сложных составляющих, а её эксперимент — просто возможность прыгнуть в неизвестность и посмотреть, что получится. Но её рассказ о попытке создать любовь «по-научному», опубликованный в 2015 году в The New York Times, вошёл в сотню самых популярных статей в истории англоязычной интернет-журналистики. Тысячи пар стали повторять её опыт: и одинокие люди, и пары, много лет прожившие вместе и потерявшие былой романтический пыл…
«Мы были знакомы по университету и иногда встречались в спортзале. Глядя на него, я думала: «А что, если нам с ним…?» Как-то раз я заглянула в его Instagram, но больше ничего о нём не знала. Это было наше первое свидание. Вспомнив об исследовании психолога Артура Арона, я сообщила, что всегда мечтала испробовать «метод 36 вопросов».
Впервые я прочла об эксперименте доктора Арона, когда пыталась расстаться со своим предыдущим бойфрендом.
Каждый раз, когда я пыталась уйти, моё сердце отменяло решение мозга. Теперь, как настоящий исследователь, я решила обратиться к науке и сделать так, чтобы мозг шёл впереди сердца.
Я объяснила моему университетскому знакомому суть эксперимента. Ранее незнакомые друг с другом мужчина и женщина гетеросексуальной ориентации входили в лабораторию через разные двери. Они садились лицом к лицу и по очереди отвечали на 36 личных вопросов. Затем молча смотрели друг другу в глаза 4 минуты.
Самая волнующая деталь заключается в том, что 6 месяцев спустя пара участников эксперимента праздновала свадьбу. На церемонию были приглашены все сотрудники лаборатории!
«Давай попробуем!» — ответил приятель. Надо признать, что это, конечно, не было чистым экспериментом. Во-первых, мы были в баре, а не в лаборатории. Во-вторых, мы всё-таки уже были знакомы. Тем не менее я погуглила «36 вопросов Артура Арона», и мы начали отвечать, передвигая айфон друг другу по столику.
Всё началось с довольно безобидных тем: «Мечтаете ли вы прославиться и как? Когда вы последний раз пели для себя? А для кого-то ещё?» Но вопросы становились всё более интимными. «Назовите вещи, которые вас объединяют». Он посмотрел на меня и сказал: «Я думаю, что мы интересны друг другу».
Мы обменялись рассказами о том, как плакали в последний раз и что хотели бы спросить у гадалки. Затем рассказали о своих отношениях с матерями.
Всё это напоминало эксперимент с лягушкой в кипятке, которая не замечает, что вода в кастрюле нагревается, пока не станет слишком поздно, чтобы выпрыгнуть.
Мы сами не заметили, как вошли на интимную территорию, куда пары обычно попадают только через несколько недель или месяцев.
Мне нравилось узнавать себя через собственные ответы, но ещё больше мне нравилось узнавать что-то о нём. Когда мы решили ненадолго прерваться, оказалось, что пустой бар заполнился людьми, чего мы, увлечённые процессом, совершенно не заметили.
У каждого из нас есть готовый рассказ о себе, который мы воспроизводим каждый раз знакомым и незнакомцам, но вопросы доктора Арона не позволяли оставаться в пределах этой истории.
Наше ускоренное сближение напомнило мне о ночных разговорах с новыми друзьями в летнем лагере. В 13 лет, когда ты оказываешься в первый раз вдали от дома, кажется естественным быстро узнать кого-то нового, но во взрослом возрасте нам редко выпадает такой подарок.
Самыми неловкими были не те моменты, когда мне нужно было признаться в чём-то сокровенном, а те, когда я должна была высказать мнение о собеседнике.
Например: «По очереди назовите 5 положительных качеств партнёра» (Вопрос 22) и «Расскажите партнёру, что вам нравится в нём; будьте очень честны и говорите вещи, которые вы не привыкли говорить первому встречному» (Вопрос 28).
Значительная часть эксперимента Артура Арона строится на том, чтобы создать близость между людьми. В частности, важно, как мы встраиваем другого человека в наше самоощущение. Легко заметить, что все вопросы поощряют нас к тому, чтобы раскрыться. Когда мы говорим «Мне нравится твой голос, сорта пива, которые ты выбираешь, то, как тобой восхищаются все твои друзья», положительные качества одного человека эксплицитно становятся ценными для другого.
Меня поразило, что именно восхищает другого во мне. Не знаю, почему в обычной жизни мы не говорим друг другу такие продуманные комплименты каждую минуту!
Закончили мы в полночь, потратив гораздо больше времени, чем положенные 90 минут. Оглядевшись, я почувствовала себя так, будто только что проснулась.
– Это было совсем неплохо, — сказала я. — И уж наверняка менее неловко, чем смотреть друг другу в глаза 4 минуты.
– Считаешь, мы должны выполнить и эту часть тоже? — спросил он.
– Прямо здесь?
Бар показался нам слишком людным местом, и мы отправились на расположенный рядом мост. Дошли до середины, повернулись лицом друг к другу, я нащупала свой телефон и установила таймер.
– О’кей, — сказала я, сделав глубокий вдох.
– О’кей, — сказал он, улыбаясь.
Я каталась на лыжах с крутых склонов и свисала со скал на веревках, но молча смотреть в чьи-то глаза четыре минуты подряд оказалось самым захватывающим и страшным испытанием в моей жизни.
Первые две минуты я просто пыталась нормально дышать. Поначалу мы всё время нервно улыбались. Говорят, глаза — это зеркало души или что-то такое, но суть не в том, что ты смотришь кому-то в глаза, а в том, что ты смотришь в глаза кому-то, кто смотрит в глаза тебе. Потребовалось время, чтобы осознать это.
Если очень много раз повторять одно и то же слово, в конце концов начинаешь воспринимать его истинную суть, которая заключается не в чём-нибудь, а в том, что это просто набор звуков.
То же самое было и с нашими глазами: они не были зеркалом души — они были просто кучей полезных клеток. Меня поразила биологическая реальность его глаз: сферическая природа глазного яблока, видимая мускулатура радужки и гладкое мокрое стекло роговицы. Это было очень странное и утончённое переживание.
Когда запищал таймер, я испытала облегчение. И одновременно с этим — сожаление. Наш вечер уже начинал становиться прошлым, пока я смотрела на него через эту сюрреалистическую и ненадежную линзу.
Большинство из нас думает о любви как о чём-то, что происходит помимо нашей воли. Мы теряем голову. Она нас подчиняет себе. Но в этом эксперименте мне нравится его исходный посыл: любовь — это действие.
Он основан на том, что важное для меня важно и для моего партнёра, потому что у нас есть по крайней мере три вещи, которые нас объединяют, потому что у нас близкие отношения с нашими матерями и потому что он позволил мне смотреть на него.
Я думала о том, что могло бы выйти из этого разговора. Если даже ничего не выйдет, решила я, по крайней мере получится хороший рассказ. Но теперь я увидела, что это история не о нас; это история о том, что значит дать себе труд узнать другого; а на самом деле — история о том, что значит быть узнанным.
Да, мы не можем выбрать того, кто нас полюбит, хотя я многие годы надеялась, что это возможно. И ты не можешь пробудить романтические чувства только потому, что это было бы удобно. Наука говорит нам, что биология имеет значение, и наши гормоны и феромоны тайно делают своё дело.
Но несмотря на все это я теперь думаю, что любовь — более податливая материя, чем мы воображаем. Исследование Артура Арона убедило меня, что можно — и даже нетрудно — создать доверие и близость, те чувства, которые нужны любви, чтобы прорасти.
Вы, наверное, задаетесь вопросом, влюбились ли мы тогда? Ну да, влюбились. Хотя трудно сказать, насколько большую роль сыграл «метод 36 вопросов» (может, это произошло бы в любом случае). Но эксперимент привёл нас в такие отношения, которые мы ощущали как возникшие по нашей воле. Мы провели несколько недель в пространстве близости, которое создали тем вечером, и ждали, что будет дальше. Любовь не спускалась к нам с небес. Мы любим друг друга, потому что каждый из нас выбрал любовь».
