Сейчас странно это осознавать, но в вопросе воспитания в моем ребенке самостоятельности наибольшую роль сыграл Аркадий Гайдар. А точнее – его рассказ «Поход».
Он совсем короткий:
«Ночью красноармеец принес повестку. А на заре, когда Алька еще спал, отец крепко поцеловал его и ушел на войну — в поход.
Утром Алька рассердился, зачем его не разбудили, и тут же заявил, что и он хочет идти в поход тоже. Он, вероятно бы, закричал, заплакал. Но совсем неожиданно мать ему в поход идти разрешила.
И вот для того, чтобы набрать перед дорогой силы, Алька съел без каприза полную тарелку каши, выпил молока. А потом они с матерью сели готовить походное снаряжение. Мать шила ему штаны, а он, сидя на полу, выстругивал себе из доски саблю. И тут же, за работой, разучивали они походные марши, потому что с такой песней, как «В лесу родилась елочка», никуда далеко не нашагаешь. И мотив не тот, и слова не такие, в общем эта мелодия для боя совсем неподходящая.
Но вот пришло время матери идти дежурить на работу, и дела свои они отложили на завтра.
И так день за днем готовили Альку в далекий путь. Шили штаны, рубахи, знамена, флаги, вязали теплые чулки, варежки. Одних деревянных сабель рядом с ружьем и барабаном висело на стене уже семь штук. А этот запас не беда, ибо в горячем бою у звонкой сабли жизнь еще короче, чем у всадника.
И давно, пожалуй, можно было бы отправляться Альке в поход, но тут наступила лютая зима. А при таком морозе, конечно, недолго схватить и насморк или простуду, и Алька терпеливо ждал теплого солнца. Но вот и вернулось солнце. Почернел талый снег. И только бы, только начать собираться, как загремел звонок. И тяжелыми шагами в комнату вошел вернувшийся из похода отец. Лицо его было темное, обветренное, и губы потрескались, но серые глаза глядели весело».
Моей дочери было года три, она активно входила в фазу «я сама», а я боялась и задавить-запрессовать, и дать слишком много воли.
Но понаблюдав и за собственным ребенком, и за посторонними детьми, я обнаружила одну интересную закономерность: ребенок не просит той свободы, к которой сам не готов. Трехлетка не потребует разрешения гулять без сопровождения. Пятилетка не скажет, что отныне в сад ездит один. Первоклашка не попросится на дискотеку в клуб. И так далее. Вплоть до пубертата (о нем чуть позже) просьба ребенка предоставить ему еще немного самостоятельности говорит только о том, что он морально и физически созрел.
Сложность в дошкольной самостоятельности одна, и она же самая серьезная. Ребенок хочет делать сам, но получается медленно, плохо и криво, родители раздражаются и переделывают, или, того хуже, комментируют прямизну и точку произрастания рук ребенка и впредь сразу делают сами.
Пожалуй, это худшее, что можно сделать для развития ребенка. «Ты не умеешь». «Дай я». «Сейчас все испортишь». Если бы вам, родители, начальник постоянно на работе такое говорил, какова была бы ваша мотивация чего-то добиться? Больше всего меня поражает, что потом те же самые родители сетуют, что дети безынициативны, лежат на диване, ничем не интересуются и ничего не хотят. Дайте им реализовывать амбиции тогда, когда они возникают! Да, жевать криво-косо порубленный огурец, плавающий в луже масла – не лучший ужин, но я помню, как светились глаза дочери, она сама приготовила салат!
Ощущение «я могу» вообще одно из самых ярких для человека. А критика способна убить любые начинания. На этом этапе обычно возникает вопрос, как же добиваться совершенствования навыка, не указывая на недостатки? Легко. Вместе указания на минусы, подчеркните плюсы. «Ты уверенно держишь нож, молодец! А давай ты попробуешь отрезать кусочки потоньше?». Золотое правило результативной критики: хвалить и предлагать улучшать, а не ругать и разбирать недочеты.
Мне нравится идея «зонирования» самостоятельности. Красная зона – делают только взрослые, ребенку нельзя. Если ребенок хочет делать что-то из красной зоны – переносим это дело в желтую: «делаем при помощи взрослых». То есть в принципе трехлетка способен резать салат, если мама придерживает его руку и следит, чтобы все происходило максимально безопасно. В «зеленой» зоне – то, что ребенок может и делает сам. Перенос в «зеленую» зону лично я определила так: если 10 раз ребенок выполнил действие в присутствии взрослых и без явных «ошибок», дальше он может делать это самостоятельно.
Очень удобно иллюстрировать это на примере перемещений. В первом классе я провожала дочь до школы каждое утро и встречала ее после уроков. «Красная» зона: утром темно, надо переходить дорогу по переходу без светофора. Во втором классе она начала просить разрешить ей возвращаться из школы самостоятельно, когда светло, а транспортный поток минимальный. Мы договорились, что порепетируем: я буду идти в двух шагах сзади, а она будет действовать так, словно идет одна. Дома параллельно мы репетировали ситуации «к тебе подошел незнакомец», «подружка позвала зайти к ней домой», «ты свернула не туда». После 10 успешных репетиций дочь стала возвращаться одна (хотя первые два раза я тайно наблюдала за ней с отдаления). С третьего класса она стала и в школу ходить самостоятельно. В 9 лет ей захотелось заниматься в кружке на соседней станции метро. Схема была та же: учим дорогу до метро вместе, потом вместе едем на метро и доходим до цели. Потом я провожала до метро, садилась первая в поезд и уезжала, а дочка догоняла меня на следующем поезде. Постепенно освоили весь маршрут.
И все это было бы так замечательно и просто, если бы вслед не шел пубертат с его стервоидными гормонами и протестными маршами. Подростку кажется, что он уже НУ ОЧЕНЬ большой и взрослый, родительский авторитет катится в… далеко, в общем, катится, а родителям панически страшно, ведь деточка выходит из-под контроля, а опасности ей, деточке, угрожают посерьезнее, чем порезанный палец.
Многие мне сейчас не поверят, но часто (не всегда, но часто) подростки просят дать им свободу не для того, чтобы ей немедленно воспользоваться. Простой пример: моя дочь (ей скоро 17) с пеной у рта требовала разрешить ей приходить домой в 23-00, как это прописано в законе. Она распечатала выдержки, и, сотрясая ими, явилась к нам с отцом на кухню, заявляя, что мы сатрапы и тираны, лишаем ее законного права! И она Требует! Когда она не встретила никакого сопротивления и получила разрешение являться в 23-00, ушла в комнату довольная, но несколько обескураженная. И ни разу не пришла позднее, чем в 22-00. Потому что ей не надо было на самом деле гулять допоздна. Ей важно было получить свое законное право. На здоровье!
Теперь самое важное. Есть такая формула: контроль = недоверие, доверие = отсутствие контроля. Никаких «но проверяй», честное слово. Любой контроль рождает желание врать и прятаться. Тайный контроль – троекратное.
Чтобы вы были спокойны за своего подростка, вам НЕ надо контролировать его жизнь. Вам надо полностью ему доверять, чтобы, если он-таки вляпается в неприятности, он а) пытался самостоятельно справляться б) в случае невозможности справиться, пришел с этой проблемой К ВАМ.
Свою дочь я начала отправлять в летние лагеря с 9 лет. Сначала на 2 недели и в автодоступности: мне потребовалось бы около часа, чтобы добраться до лагеря. Потом на 2 смены. Потом на все лето. В 11 она полетела в языковой лагерь на Мальту в составе группы, в 13 – в Лондон пожить в семье, уже совершенно самостоятельно. Волновалась ли я? Еще как. Особенно, когда она позвонила уже добравшись до места, и рассказала, что в аэропорту ее задержала полиция, ей пришлось звонить принимающей семье и в школу, чтобы они подтвердили ее бумаги… Но она справилась!
Очень помогает установить доверительные отношения с ребенком ваша искренность (да, кэп). Честно рассказать, какие опасности вас пугают и совместно с ребенком выработать приемлемый для обоих уровень взаимодействия в сто раз эффективнее, чем «запрещать и не пущать». Мне помог в свое время такой аргумент: я не собираюсь контролировать твои перемещения «покилометрово», но если вдруг что-то случится – я хочу понимать, куда бежать, чтобы выручать. С тех пор короткое сообщение в whatsapp «я там-то» приходит всякий раз, когда дочь уезжает гулять с друзьями. Может ли она соврать? Да, конечно. Но, честно говоря, я не вижу в этом смысла: я никогда не проверяла ее местоположение, не звонила родителям друзей и не просила скинуть координаты GPS. Зато когда однажды в компании парни, мягко скажем, перебрали, только моя дочь решилась позвонить родителям, чтобы мы приехали и помогли разрулить ситуацию. Остальным сама мысль обратиться за помощью ко взрослым, «раскрыв» место тайного сбора и распития, казалась самоубийственной.
Если сформулировать все это в одной фразе, то она будет такой: «Ты не можешь это остановить, поэтому лучше возглавь». Спасибо Аркадию Петровичу и маме Алика за науку.
