Меня спрашивают – какие действия матери приводят к отстранению между ней и дочерью в будущем? И вопрос этот звучит так, как будто отстранение это нечто плохое, неправильное. Хотя, на самом деле, это обязательный элемент программы: чтобы построить свою семью, состояться как женщина, девушка ДОЛЖНА отстраниться от матери, психически расстаться с ней, отделиться и перестать (на время) чувствовать себя «дочерью».
Процесс этот начинается в подростковом возрасте, сначала в виде безобидных протестов на тему одежды, прически и способа проводить свободное время, позже – в открытых конфликтах, более-менее громких, по поводу личной жизни.
Если старшая женщина в этой паре довольна своей жизнью, у нее есть сексуальный партнер, профессия, занятие, удовлетворяющая ее социальная жизнь, то, скорее всего, выкрутасы дочери-подростка будут вызывать не более, чем снисходительную улыбку, легкое раздражение, иногда быстрый гнев.
Это когда перед выходом из дома вы обнаруживаете, что подходящие туфли, сумочка и помада «ушли», пока вы принимали душ. Деточке ведь так идет этот оттенок розового (***!). А ты, мамочка, и гигиенической помадой обойдешься. На самом деле, это незавуалированное послание вам: «Теперь я тут красавица и объект вожделения молодых самцов, а тебе пора о душе подумать». Потому и бесит.
Если у матери был свой переходный возраст с бунтом и дикими выходками, и он закончился счастливо – тоже придает спокойную уверенность, что «все будет нормально».
А вот если юность матери прошла в нужде, выживании, или ее родители были слишком авторитарными, или, наоборот, ей слишком рано пришлось повзрослеть, чтобы взять на себя ответственность за беспомощную мать, например, то малейшие признаки того, что дочь выходит из подчинения, будут вызывать панику и ярость, как защитное образование.
Сравните:
1. Я всегда была «бандитка», два старших брата, они меня всюду за собой таскали, на мопедах гоняли, купались в любую погоду, ночью картошку пекли на берегу. Но училась я легко и хорошо, очень любила слушать разговоры родителей «о науке» за столом, папа, когда расходился, мог часами вещать.
Для меня было очень мало запретов, мама считала, что я разумный человек, сама разберусь.
Единственный раз, когда они с отцом встали просто стеной, это когда я за подружкой собиралась ехать в театральный поступать. Но тоже без воплей «прокляну!» или запираний. Тогда бы я точно сбежала.
Сейчас смотрю на дочь – она, конечно, другая, какая-то более замкнутая, не очень делится с нами, но в общем, мне кажется, она в правильную сторону идет. Завидую ей, конечно, у нее и комната своя, и наряды, и поездки, о которых я и не мечтала в ее возрасте. Но и я сейчас могу себе позволить многое, не то, что отрываю от себя, чтобы у нее все было.
2. Мы с мамой всегда были вдвоем и в беде. Без денег, без друзей, взаперти. Это сейчас я понимаю, что мама просто больна была, а тогда мне казалось, что это я не такая. Я никуда не ездила без мамы, ни разу в лагере не была, потому что дорого, иногда нас приглашали на дачу к каким-то маминым коллегам, там я видела, что бывают и другие семьи, с папами, и там девочки не так привязаны к матерям.
Когда мне было 16, я ушла от мамы, поступила в училище, мне дали общагу. Это был сплошной кошмар и ужас, но, по крайней мере, без изматывающих маминых допросов «где была и с кем».
Дочке моей 12, и когда она на меня злится или запирается в комнате, или я слышу, как она рыдает в ванной, меня такой ужас охватывает, я как будто парализованная – и злюсь тоже, и плачу вместе с ней.
Весь путь воспитания детей направлен в сторону выхода ребенка из семьи: сначала младенец находится внутри нас, потом снаружи, но «кожа-к-коже», потом он научается есть с ложки (но кашу зачерпываем мы), потом он первый раз идет гулять один, и вот уже мы разрешаем доехать самостоятельно до какой-то вечеринки, хотя и требуем, чтобы был постоянно на связи.
И все это для того, чтобы в один прекрасный день наше чадо покинуло родительский дом и строило свой собственный.
Но для травмированных, опустошенных, лишенных внутренней опоры матерей это расставание откликается эхом ее собственного, слишком раннего и болезненного расставания с их матерями. Зачастую – вынужденного, трагического, обусловленного внешними обстоятельствами.
Нормальное, здоровое, ведущее к росту и развитию отстранение девочки-подростка от матери воспринимается в таком случае как жизненная катастрофа, как потеря смысла жизни, запускает новый виток горевания.
Вместо родительского благословения на поиски собственной дороги девочка слышит отчаянный вопль брошенного малыша: «Не покидай меня!».
И тогда ей приходится или прикладывать экстра усилия, чтобы расцепить кольцо (любящих) рук на своей шее, или принять навязываемую роль «исполняющей обязанности матери» для своей мамы, ведь ей так плохо.
Как ни странно, именно с этим связано плохое, вызывающее, демонстративное поведение подростков: чтобы оторваться от родительской базы, нужна энергия, а энергия есть только в агрессии.
Грубо говоря, если мать цепляется за дочь, нагружает ее своим психическим содержанием (делится своими проблемами, вовлекает в коалицию против «плохого» отца, навешивает ответственность за младших сиблингов), злость – единственное топливо, на котором девушка может стартовать в открытый космос взрослой жизни.
Но зачастую именно этот непредсказуемый внешний мир пугает так, что совершеннолетний человек выбирает «не расти», а оставаться в теплом и уютном пространстве родительского гнезда, жертвуя развитием в пользу безопасности. Не будем торопить их, у каждого своего темп созревания.
Итак, здоровое развитие отношений матери и дочери выглядит так:
– в возрасте примерно 10-12 лет девочка начинает постепенно закрываться и отстраняться от родителей, интенсивность и тональность заявлений зависит от темперамента и принятого в вашей семье стиля общения;
– мать должна занять позицию условной базы, куда можно вернуться подкрепить силы. То есть сидим, ждем, держим в тепле горшок с кашей, перевязочные средства и носовые платки;
– старшая женщина должна защищать свои границы тоже: это твои вещи, а это мои, вот твои карманные деньги, а это мой кошелек, это мой муж, а твой – отец, смотри, не перепутай. Ты сама следишь за своим гардеробом, учебой, гигиеной.
Как можно больше обслуживающих действий передавать самой девушке. Она больше не малышка.
– при этом – культивировать разнообразные дружеские развлечения и увеселения: кино, кафешки, гуляния, шопинг. Но все это с посылом «мы вместе проводим время», а не «я забочусь о тебе»;
– переводить фокус внимания на свой внутренний мир, чтобы дать дочери пространство для маневра. Обеспечивать себя интересными занятиями, смыслами и задачами, чтобы не стать паразитом на юной энергии.
При правильном прохождении фазы сепарации (то есть отрыва ребенка от родительской семьи), сохраняя связь как «корабль-матка», к которому можно пристыковаться, сделать передышку и СНОВА уйти в открытое море, можно счастливо дожить до следующей фазы – сближения, когда ваша взрослая дочь будет готовиться стать матерью. Но сначала придется расстаться.
Автор: Катерина Демина, детский и семейный психолог-консультант, специалист по работе с приемными детьми. Многодетная мама.
