Что меняется, когда ты становишься матерью

0
100

Да ничего не меняется, в общем-то. Ты разве изменилась? Ты поглупела, потолстела, твои мозги спустились в плаценту и сказали гуд бай, мы уже не вернемся?

Плохо, если так, дружочек, плохо.

С появлением ребенка в жизни ты меняешься психологически и физиологически. У некоторых это происходит так: в жизни были пустоты, ребенок заполняет их, но разве это хорошо? Почему, если раньше был «Чапаев и пустота», то эти бреши заполнились анатомическими бутылочками и внезапно возникшим чувством ответственности? Как будто раньше ты была безответственной дурехой, а вместе с вновь прибывшим гражданином РФ ты из бездетной женщины стала обладателем персональной кричащей медальки на груди. Заполнились все бреши, как канавки водой после ливня, а из серого члена общества ты стала носителем материнства. «Теперь я мама», пишешь ты в соцсетях, и прочие онажематери с удовольствием лайкают все твои статусы про все-что-угодно, включая жалобы на дисбактериоз с бирюзовыми какашками и плохое качество хлопковых бодиков в Mothercare.

Дети организовывают, это правда. Твои навыки прокачиваются. Ты по-другому обучаешься расставлять в порядок пространство, процессы и людей вокруг себя.


Патронажная сестра осторожно обходила мою идеально чистую квартиру, не находя намеков на пылинку, беспокойство или взмыленную мать. Дом был пуст и стерилен, ни нянь, ни бабушек-дедушек, ни даже отца. Свежеиспеченные десятидневные дети дрыхли в автолюльках, спокойствие и любовь струились в воздухе. Мать источала спокойствие и свежий педикюр. Давайте я покажу вам, как купать детей, предложила медсестра. Я умею, ответила я. Давайте я расскажу вам про азы грудного вскармливания, она была неумолима. Я готова давать мастер-классы по данному вопросу, я была еще неумолимее.

Она забрела на кухню и обнаружила сырое мясо, тающее в тарелочках. Вы что готовите, спросила медсестра, и ее брови превратились в монобровь. Я заглянула в блокнотик с запрещенными продуктами и ответила: это телятина и курица, все дозволенное. Нельзя баранину, правда? Но это не баранина. Ее монобровь расслабилась и раздвоилась в норму. Я не про это, сказала она. Я имею в виду – вы что, еще и готовите. Ну конечно, я готовлю, ответила я. Я же должна чем-то питаться, кроме любви и радужных единорогов.

Мне повезло – в моей жизни появилось двое детей одновременно, и все дремлющие способности проснулись и заиграли новыми переливами.

С появлением детей в жизнь приходит лавина счастья. Бесконечность хороших, очень хороших и ярких эмоций. Впервые улыбнулся? Счастье. Перестал вопить от коликов, потому что ты подобрала нужный сироп, который наконец-то действует? Невероятное облегчение, и для детей, и для родителей.

Он впервые засмеялся в возрасте четырех месяцев? Я каждый раз плакала, плакала, когда мой сын выдавал мне милый беззубый смешок в ответ на мою улыбку. А когда моя дочь, уже сейчас, когда она умеет говорить, да не просто говорить, а выражать свои мысли, может сказать: мама, я так сильно тебя люблю, мои внутренности превращаются в огромную искрящуюся лужу. Каждый день, каждый, мне никогда не надоест это, никогда.

Твой мужчина становится для тебя чем-то другим. Раньше ты просто его любила, ну или сложно любила, потом поняла, что хочешь детей не абстрактно, а конкретно – именно от него. Он сделал тебя матерью, а ты его – отцом. И когда он держит на руках твоих детей, его детей, ваших детей, что-то меняется. Что-то происходит.

Я уверена, что материнство в одиночестве – это тоже счастье, но вид мужчины, любимого, любящего, когда он держит в руках продукт вашей любви – это неизъяснимое, животное и бесконечное удовольствие.

Страхи? Ровно столько же, что и радостей, если не больше. Страх потерять беременность, сегодня есть – завтра нет. Сегодня ты торчишь перед зеркалом, пытаясь не втянуть, а округлить живот и угадать, как ты будешь пузатенькой садовой вазой через пару месяцев, а завтра – скорая, госпиталь и неизвестность: они еще там? Дети, мои дети, я так долго вас ждала, не покидайте меня! Эй, а я еще здесь или уже свихнулась?

Потом они рождаются, и ты торчишь над кювезом, где твои птенчики обмотаны капельницами и не держат температуру тела. Потом в гадском роддоме и во всем районе отключение электричества, никаких запасных генераторов, хотя за контракт они берут стоимость годового бюджета Буркина-Фасо, и инстинкт подбрасывает тебя с кровати в 3 ночи, просыпаешься от чувства, что что-то не так, а мозг доносит: фонари за окном не горят, коридор черен, как совесть коррупционера, и ты бежишь со скоростью Оскара Писториуса в детскую реанимацию, а там врач светит фонариком в отключенную барокамеру с твоими детьми, как шахтер, и ты умираешь по капле, но они живы, и ты звонишь мужу и орешь так, что тебя слышно на дюжину роддомов в округе: забери меня отсюда! Забери нас из этой блядской страны! Я хочу так мало – я хочу безопасности, я хочу защиты!

А потом твоему сыну в 4 года удаляют аденоиды под местным наркозом, врачи говорят, да посидите в палате, а ты прешься в коридор, как собачка, стоишь у двери операционной и слышишь, как твой мальчик, твой запах, то что было частью тебя целых восемь месяцев, вопит, к нему в горло залезли ледяными металлическими крючьями: мама, мне больно! Мама, мне больно! И ты становишься сухим куском дерева, омертвевшим, а внутри тебя течет густая чернильная смола, медленно. Медленно. Мама, мне больно. А больно ли мне. Стократ.

Заводите детей, если вы готовы.

Не заводите детей, если вы не готовы.

ВАШ КОММЕНТАРИЙ

Please enter your comment!
Please enter your name here